Белогорье живет и публикуется ❤️ Чабрец и мята
Белогорскому войсковому Самойлу Шерстюкову разве что сороки не сказали: «Марья-то девка гулящая», но плевать он хотел на сплетни и слухи. Разменяв пятый десяток лет, он знал цену деревенским пересудам. А цена им была — четвертина медного гроша.
А еще знал он старика Константина Босого, отца Марьи, порядочного и честного казака, который поселился в родном Белогорье несколько лет назад.
До того как Босой с дочерью переселился в Белогорье, самым обсуждаемым человеком в слободе был сам Самойл — казак, воевода, видный мужик, но дядька его ушел с Дону на Кубань, а попы причислили его к некрасовцам. И потому Самойла, столь любимого простыми служилыми парнями, церковный народ не принимал и смотрел с подозрением. Да и была у него привычка: любил он пешим пройтись по меловым берегам Дона, посмотреть на закате с высокого берегу на землю русскую. Ну чего бы воеводе не любить родные просторы?
Но местный поп, отец Арсений, истово молясь, получил озарение, что негоже ходить около похожих на приведения див — мол, не мел это, а духи в камне запечатанные. И даже в один из воскресных дней собрал после службы особенно рьяных прихожан, и хотел было пойти да сломать один из белых меловых останцев. Нахватали мужики топоров, а один старик Никанорыч притащил маленький мешочек пороху, сбереженный неизвестно откуда.
Только вот не успел крестный ход выйти за околицу, как на васильковом небе собрались облака сначала кипенно-белые, как останцы, потом — угрожающие грозовые. И стена дождя. Стена, как есть: куда ни глянь, пути не видно, хоть руками щупай. Отец Арсений упорно крестил небо, махал руками, тряс рясой, — но толку было ни на грош. В деревню они вернулись мокрые насквозь, старик Никанорыч с горя выбросил намокший порох в канаву, поп клял все на свете, а по лезвиям топоров текла вода. И долго еще молитвенные люди толковали про этот поход: одни говорили, что это призрачные дивы вызвали дождь, а другие тихонько усмехаясь в усы, что раз дождь перекрестили и он не кончился, значится это был просто дождь. Но как бы то ни было, толки угасли и народ деревенский уже начал скучать.
А тут на тебе — приехал старик, да со взрослой дочерью. Перебрались они от хохлов в нашу слободу. Сначала на хуторе Кирпичи жили, а потом и в Белогорье перебрались. Старик Босой был нормальный дед и приняли бы его за своего, да вот дочь его Мария стразу прослыла ведьмой. Только выдавалась свободная минутка, бежала она в горы собирать травы. А бывало уходила и ночью, ничего не боясь. И возвращалась как призрак, в белом от мела платье.
Самойл слышал про старика, но как-то недосуг было идти знакомиться. Знал он, почему ушел Босой из Малороссии, знал. Видно было и без слов. Отчасти потому Самойл и не спешил налаживать беседы. Не дай бог священник местный решит обратить пристальное внимание и на старика. Но все же не удалось Самойлу остаться в стороне, как бы он не старался.
Михайло, молодой парень из слободы, собирался ехать на службу. И Самойл заметил у него под рубахою рядом с крестом тканевый мешочек вроде ладанки сшитый заботливыми девичьими руками.
— Кто ждать-то тебя будет? — полушутя спросил Самойл Шестюков, искренне интересуясь, кто из деревенских девок эта счастливица, что смогла сразить бравого молодца. Вместо ответа парень стал пунцовым и отвел глаза, словно девица. Воевода не этого ждал и удивился.
— Ну извини. Мать-то сшила ладанку аль сестрица?
Парень смутился еще больше.
— Не для любви это, воевода. А чтоб родину помнить и не забыть. Там богородницкая трава, что растет на наших белых горах.
Самойл так и не смог выпытать у парня, кто ж его зазнобушка и бросил эту затею. В тот день он отчего-то загрустил и под вечер решил пройтись. И увлекся так, что по высокому берегу дошел до изгиба Дона, с которого было видно Павловск, что в паре верст дальше по другому низменному берегу. Воевода смотрел на бегущую воду и вспоминал.
Вспоминал, как впервые познакомился с Босым, когда приезжал в Бирючину полтора десятка лет назад, и дочка его уже тогда было ведьмою. Она пятилетняя девчушка не шить училась, не вышивать, а складывала и перекладывала травки, разговаривала с каждым листиком мяты, как с живым существом. А после размолвки с отцом убежала она своевольная в бор. Самойл вызвался помочь Босому найти дочь, и отправился вечером в бор. И нашел да только не первым, рядом с девчушкою сидела девушка — красивая, светлая и тихо пела.
— Вы Марью ищете, да? Она заснула.
— Я отнесу ее к отцу, — тихо сказал он, любуясь девушкой.
— Спасибо. — сдержанно сказала она. Сейчас уже и не вспомнить, что за песню пела Алена.
На следующий день он нашел ее и влюбился, да так отчаянно, как умеют только молодые горячие сердца. Все было у них: и небо, и поле, и венки из луговых трав. Было венчание в церкви. И полные радости дни вместе. Только вот не смогла она выносить сына, умерла в родах, и ребенок не выжил. Год прожили они вместе и этого было мало, чтобы успеть надышаться счастьем.
Так он стоял и смотрел на Дон, который сверху всегда казался не таким уж широким, пока солнце не осветило белые дивы почти горизонтально.
— Ох, воевода, кого ж ты ищешь среди просторов? Что гонит тебя к обрыву?
За спиной стояла девушка. Откуда она взялась и когда подошла не уследил он. Простоволосая, с распущенными волосами она походила на видение, на отражение его собственных воспоминаний.
— Тебе ли тоже ладанку сшить? — спросила она и тем разрушила наваждение.
— Зачем?
— Каждый парень в Белогорье, собираясь на войну, просит у меня ладанку с чабрецом. Мол, сила будет помнить родную землю и защищать — ни пуля, ни штык их не возьмет. А я добрая, иду в церковь по утру, молюсь Богородице, да иду в горы. Лежу на мелу до полудня да приговариваю: «Храни родная земля своих сынов». А когда солнце стоит в зените, собираю траву. В деревне каждая девка и жена злится, что ее казак гуляет с ней, а ладанку просит у меня. Берет их зависть, и на вечерках они шепчут «Манька ведьма, парня отбила». Парни слышат это от баб, а от других казаков слышат совсем другое — как запах родной их на чужбине поддерживал. Те потом подумают и ко мне идут.
Самойл слушал ее как зачарованный.
— Грустно мне, воевода. — улыбнулась она. — И что, сложно Аньке пойти помолиться да собрать своему казаку богородской травы? Нет, сначала она будет вопить что я ведьма, а потом после вечерок тайком пойдет к моему окну и будет просить собрать речной мяты да сварить приворотного зелья.
— И ты варишь?
— И я варю... Но чаще, воевода, не смотри на меня так, я варю простой мятный чай. Вижу, хмуришь брови, хочешь спросить. Так я отвечу: разницы-то нет, а мятный чай пить полезно. — Она достала гребешок и принялась расчесывать волосы и заплетать их в косу.
— И не боишься ты одна ходить?
— Лучше меня ты знаешь, воевода, что не гор стоит бояться, а людей. Горы, они ведь и до нас Дон охраняли, а люди... нет им суда в этой жизни. Пора мне идти, — она доплела косу и заправила волосы в платок. — Будь счастлив, воевода.
На высоком берегу Дона он стоял и смотрел, но не на реку, которую греки почему-то звали четвертой, он смотрел вслед девушке, в ней он увидел свою судьбу.
Много лет прошло со времен молодости его, был он и на Днепре, и в Москве, и в Киеве. Как и положено настоящему казаку разных девок видал. Насмотрелся он на скромниц прилежниц, которые с виду ангелы небесные, а с каждым вторым казаком готовы в кусты или на сено. А если выплывет что, так батьке жалуются, мол, силой против воли «опорочил». Спору нет, есть и хорошие, набожные, работящие девушки. Даже в Воронежской губернии. Только мало он видел среди них живых и настоящих, больше хорошо воспитанных.
А устав от муштры, мужицкого чинопочитания, видеть он хотел рядом с собой честную, настоящую огонь-девку. А что она была малость ведьмой — так даже лучше. И что всего лишь нравилась ему и подходила во всех отношениях, было куда лучше, чем страстная любовь.
Марья напоминала реку, напоминала ветер, переплетающий стебли трав. Он чувствовал сходство, нежданную близость. Он знал, что также как он, любит она родное Белогорье. Знал, что не сможет она жить без просторов и свободы.
Речной ветер сквозь сумрак шептал воеводе: «Она никогда не предаст».
Шуршание волн напевало Марье: «Верь своим чувствам».
Мир сплетал их судьбы воедино — верил он в своих детей.
Автор: Мария Кейль
_____________________________________
Будем благодарны за репост🙏
Новости Магии Текста: https://vk.com/app5898182_-184386762#s=2081233
